Слуги Господа
Русская православная церковь год за годом все глубже проникает во все сферы общественной жизни, уделяя особое внимание вопросам морали и воспитания молодежи.
Однако в самой РПЦ регулярно происходят действительно жуткие вещи: в ее приютах на положении рабов живут дети без документов, их обучают по средневековым законам, пытают и морят голодом. За безопасность церковных заведений отвечают бывшие сотрудники силовых структур, готовые на все ради сокрытия тайн, а новые монастыри и приходы становятся источниками многомиллиардных доходов.
Православные зеки
Немногие знают, что оказавшиеся за воротами зоны бывшие заключенные охотно перебираются в монастыри и приходы. И очень быстро занимают там лидирующие позиции, одновременно воссоздавая единственно приемлемый для себя быт – быт черной зоны. Помогает им традиционная для России практика: проштрафившиеся издавна едут в Сибирь, ведь тут не обращают внимания на прошлые прегрешения. И именно тут легче всего заслужить прощение.
Живущий в Прибайкалье поп-расстрига легко объясняет бытовые хитрости нижнего звена российского православия.
- Если хочешь восстановиться – езжай за Урал-камень. Там берут всех – последних бандитов и каторжников. Чем тяжелее преступление, тем дальше на восток надо ехать. Здесь очень тяжело, но день за три считают. Я лично знаю десяток совершенно официально рукоположенных в сан старцев, каждый из которых каторжник и душегуб, на их совести не по одной и не по две, а по десять-двадцать жертв, в том числе добавленных уже в служении. Здесь НАСТОЯЩЕЕ крепостное право, потому что уйти отсюда нельзя. Денег не платят, а за работу спрашивают.
За Уральскими горами о крепостничестве в монастырях и скитах РПЦ открыто говорят даже чиновники и руководство силовых структур. Эта проблема, которую надо решать, но как ее решить – не знает никто. Хотя советчиков много. Уже в декабре 2017 года один мой добрый приятель, сибирский журналист, узнав историю про Мосейцево, долго и непонимающе смотрел мне в глаза, а потом сказал: «Вы там в Европе совсем жизни не знаете». У нас по такой ерунде шум не поднимают. Закон – тайга. Ищи-свищи…
По его данным, десятки людей, в основном — вышедших на свободу заключенных, пропадают без вести. Они оказываются на далеких заимках, где бесплатно работают на благо церкви. «Бал там правят люди, прикрывающиеся православной верой. Но порядки там зоновские. Редко кто может оттуда спастись. Да и не особо стремятся, честно говоря. Потому что кормят-поят, дают работу. На воле многим страшнее», — рассказывает журналист. Он уточняет, что нередко крышуют эти так называемые православные скиты сотрудники правоохранительных органов. Но крышуют — слово не очень точное: денег за укрывательство не берут.
Любопытнее другое: с 1990-х годов освободившиеся из мест лишения свободы стали активно оседать в монастырях Центральной России, а позже — и на российском юге. Для них даже термин существует — «зимние монахи», то есть те, кто постриг принимает на зиму, чтобы в тепле и сытости пересидеть лютые времена. Фактически, по мнению сотрудников силовых структур, возник уникальный симбиоз: носители уголовной культуры обеспечивают в монастырях порядок зоновскими методами, что гарантирует приток материальных благ, а церковь дает им защиту от правоохранительных органов и паствы. Но с не меньшим вниманием в РПЦ подходят и к защите собственных интересов.
Служба безопасности
В Троице-Сергиевой лавре, где расположены несколько ключевых подразделений РПЦ, в том числе Синоидальный отдел по монастырям и монашеству, вход в служебные помещения охраняют люди спортивного телосложения в рясах с ухватками профессиональных секьюрити. Они же обходят территорию, причем двигаются по очень профессионально проложенным «маршрутам патрулирования».
В ноябре 2013 года из патриарших покоев в Троице-Сергиевой лавре украли ковчег с камнем с Голгофы, напрестольное Евангелие XVII века в серебряном окладе, плащаницу «Успение Пресвятой Богородицы» и икону-складень с ликом Богородицы. Стоимость похищенного превышала восемь миллионов рублей. Тогда служащие обратились в полицию и заявили о краже, подробно перечислив ценности и даже предоставив фотографии. При этом, по словам полицейских, один из заявителей в рясе вел разговор на очень профессиональном арго. Даже на двух — христианском, машинально повторяя «аминь» при упоминании Богородицы, и милицейском.
Арго́ (от фр. argot) — язык какой-либосоциально замкнутой группы лиц, характеризующийся специфичностью используемой лексики, своеобразием ее употребления, но не имеющий собственной фонетической и грамматической системы. Не следует путать жаргон и арго.
— Во время осмотра места происшествия этот же мужчина и его напарник вежливо, но непреклонно препятствовали попыткам следователей изучить прилегающие к покоям помещения. А через открывавшиеся время от времени двери были видны скучавшие без дела мужчины в рясах и без оных, явно ожидавшие отъезда «мирских» следователей, — рассказывал один из сотрудников подмосковного главка МВД, выезжавший в Сергиев Посад по сигналу о краже.
Уже на следующий день вор был задержан, а все похищенное вернулось в Лавру, о чем МВД отчиталось публично. За кадром осталось главное: расследование от начала до конца провели сами церковники, они же передали полиции уже сознавшегося подозреваемого и предъявили изъятое похищенное.
Во время телевизионных трансляций хорошо видно, что рядом с высшими чинами РПЦ всегда находятся священнослужители с профессиональным весьма цепким взглядом, при этом безошибочно совершающие обряды.
На мероприятиях с участием первых лиц РПЦ я не раз видел, что рядом с сотрудниками правоохранительных органов находятся церковники, которые сами ни во что не вмешиваются, но бдительно следят за происходящим. А во время церемонии закладки первого камня в фундамент храма Христа Спасителя меня задержали и передали сотрудникам ФСБ именно двое священнослужителей. Они утверждали, что стройплощадку снимать нельзя, хотя все документы у меня были в порядке. Любопытно, что между собой тогдашние чекисты назвали этих монахов «смежниками» — тоже слово из арго, которым обычно обозначают коллег из другой силовой структуры.
Покинувшие РПЦ верующие неоднократно рассказывали о беседах, которые вели с ними некие попы, по поведению напоминавшие чекистов. А в Иркутске мне поведали историю про исчезнувшего бомжа, запустившего руку в церковную кассу. «Ванька думал, что ему удачно удалось спереть несколько тысяч рублей. Он не пустился в загул, на чем палятся почти все, ничем себя не выдал и даже продолжал приходить в храм, где выполнял небольшие работы. Но как-товечером, когда служба уже кончилась, а верующие еще не разошлись, его попросили пройти в помещения батюшек, куда приехали двое мужчин в рясах. Больше его никто не видел — из-за алтаря он не вышел», — рассказывали прихожане.
Многие уголовники говорят, что воровать в церквях себе дороже — руки переломают. В Переславле-Залесскоммне довелось беседовать с воришкой — он стащил из магазина рядом с храмом колбасу и бутылку водки, но был задержан случайно зашедшим за покупками оперативником. Воришку, хорошо известного местным тогда еще милиционерам, отпустили под подписку о невыезде, а я угостил его сигареткой. Разговорились, он поведал мне свою историю, посмеялся над неудачной судьбой — и тут я задал ему первый пришедший в голову вопрос:
— А чего в монастырь-то не пошел? Там же покормят, если голоден.
— Я не поесть — я выпить захотел. Это раз. И два — в монастыре лучше ничего не тянуть, у отца Димитрия поп есть — он руки без вопросов ломает. Перекрестится — и трясь… Навсегда отучает.
На первый взгляд, это страшилки, но все покинувшие православные общины рассказывают про особых людей, смотрящих за порядком и дисциплиной. Сбежавшая в 2007 году из приюта Свято-Боголюбскогомонастыря девочка утверждала, что на ее поиски отправились специальные священнослужители, чья главная задача — поддержание порядка в общинах на территории прихода. Они же поймали ее и посадили в келью, специально оборудованную для беглянок.
Похожие истории зафиксированы во многих обращениях в правоохранительные органы по всей России. И каждый раз упоминается специальное помещение камерного типа, оборудованное как на зоне.
А еще в епархии нередко есть специальный батюшка, отвечающий за безопасность. Чаще всего его величают отцом Сергием. Почему — неизвестно, но именно отцом Сергием пугали людей в Ярославской, Владимирской и Иркутской областях, а также Москве и Санкт-Петербурге.
Да и обычная логика подсказывает: там, где есть тайны, есть и охраняющие их архангелы. А в РПЦ тайн очень много — от обычных бытовых до тяжелых экономических.
Недаром все попытки негласно выяснить, как и куда расходуются деньги, полученные от налоговых льгот или продажи церковных товаров, наталкивались на вполне профессионально организованное противодействие. И даже когда уголовное дело все же удавалось возбудить, оно повисало мертвым грузом: лица, которых надо было допросить, внезапно исчезали.
В 2012 ГОДУ СОТРУДНИКАМИ УГОЛОВНОГО РОЗЫСКА МВД ПО РЕСПУБЛИКЕ ТАТАРСТАН БЫЛ ОБЪЯВЛЕН В ФЕДЕРАЛЬНЫЙ РОЗЫСК ОТЕЦ ГРИГОРИЙ, В МИРУ — КОНУШКИН МИХАИЛ ЮРЬЕВИЧ, 28.10.1968 ГОДА РОЖДЕНИЯ, УРОЖЕНЕЦ МОСКВЫ. ЧЕЛОВЕК, НА КОТОРОГО НЕОДНОКРАТНО ЗАЯВЛЯЛИ В МИЛИЦИЮ КАК О МОШЕННИКЕ, УКРЫЛСЯ В ОДНОМ ИЗ МОНАСТЫРЕЙ, СКРЫВАЯСЬ ОТ РОЗЫСКА, ГДЕ ПРИНЯЛ САН. ПОЗЖЕ, СОПРОВОЖДАЯ ПАЛОМНИКОВ, ОН СОБРАЛ У НИХ ВСЕ НАЛИЧНЫЕ ДЕНЬГИ (ОКОЛО 4 МИЛЛИОНОВ РУБЛЕЙ) ЯКОБЫ ДЛЯ СОХРАННОСТИ, ВЫШЕЛ ИЗ АВТОБУСА — И ИСЧЕЗ. РОЗЫСК БЫЛ ПРЕКРАЩЁН В 2016 В СВЯЗИ С ПРЕКРАЩЕНИЕМ УГОЛОВНОГО ДЕЛА, СООБЩИЛИ В МВД РЕСПУБЛИКИ ТАТАРСТАН. ОДНАКО УЩЕРБ ПОТЕРПЕВШИМ НЕ ВОЗМЕЩЁН. МЕЖДУ ТЕМ, ИСТОЧНИК В ПРАВООХРАНИТЕЛЬНЫХ ОРГАНАХ СООБЩИЛ, ЧТО РОЗЫСК БЫЛ ПРОСТО ОСТАНОВЛЕН.
Порой они за одну ночь снимались с насиженного места и оказывались в другом регионе, где прописывались по новым адресам и получали новые, абсолютно безупречные документы, в том числе свидетельства о рождении и паспорта.
Несколько лет назад высокопоставленный сотрудник силовых структур, перед самой пенсией ставший заместителем начальника одной из оперативно-розыскных частей Службы собственной безопасности на северо-западе России, стал ориентировать весь агентурный аппарат на выявление сотрудников, чаще других посещающих церковь. А во время Великого поста носился по отделам и смотрел, что и как едят офицеры.
Над ним потешались, кое-кто крутил пальцем у виска, но в итоге этих странных мероприятий офицер вскрыл канал утечки чистых бланков паспортов — пропало более 20 штук, и, что удивительно, по документам все они до исчезновения находились у одного и того же сотрудника — очень религиозного, но это может быть и случайностью. Активный розыск позволил обнаружить пять пропавших документов, уже заполненных на «ни в чем не замеченных граждан», судьба же остальных осталась неизвестной. Высокопоставленного сотрудника же после анонимной жалобы поймали на сексуальной связи и вынудили уволиться.
РПЦ остается единственным местом, где за последние 30 лет правоохранительным органам (за исключением, пожалуй, лишь ФСБ) не удалось завербовать ни одного агента. А вот истории, когда информаторы (из числа добровольцев — не путать с агентами) резко переставали выходить на связь или просто пропадали без вести, напротив, встречаются нередко.
Именно во время попытки попасть на территорию обители, где мог скрываться преступник, пропал без вести хорошо знакомый мне оперативник. Его скелетированное тело спустя несколько месяцев случайно нашли в лесу. В руке был пистолет вальтер, а череп имел характерные признаки разрушения от пущенной в висок пули. Следователи сделали вывод о суициде, но его коллеги в эту версию не поверили.
Не менее странная история приключилась с женщиной, много лет работавшей агентом у сотрудника отдела по борьбе с квартирными мошенничествами и раскрывшей схемы нескольких банд «черных риелторов». Ее внедрили в группу, подозреваемую в легализации квартир старушек, якобы продавших свое жилье и ушедших в монастырь. Внезапно она прервала все контакты с курировавшим ее офицером и самостоятельно свернула операцию, а затем отправила дочь в церковную школу, сменила стиль одежды и стала регулярно ходить церковь.
Опытные преступники знают, что в монастыре всегда найдут приют, — РПЦ категорически отказывается выдавать правоохранительным органам любые данные о нашедших убежище за церковной стеной. Летом 2017 года в прессу даже утекла справка МВД с жалобой на препятствующих расследованию настоятелей храмов. В свободный доступ попал и ответ на нее от протоиерея Сергия. Тот сообщает, что церковь не видит оснований для предоставления паспортных данных находящихся в епархиях лиц.
Сам отец Сергий, в миру уроженец Брянска Сергей Привалов, до 2001 года проходил службу в вооруженных силах СССР и РФ. Уволившись в чине подполковника, он сменил зеленую полевую форму на черную церковную, а за следующие 11 лет сделал головокружительную карьеру: стал протоиереем, клириком храма Пресвятой Богородицы в Петровском парке, кандидатом богословия, членом Высшего церковного совета, а также председателем синодальной комиссии по взаимодействию с вооруженными силами и правоохранительными органами.
Так что неудивительно, что именно протоиерей Сергий регулярно отказывает правоохранителям в снятии у монастырских служащих отпечатков пальцев и изъятии у них генетического материала.
Оперативно-поисковое управление
Как известно, одно из самых страшных церковных прегрешений — побег из монастыря. По уставу, просто так покинуть обитель нельзя — надо снять с себя обет, то есть стать расстригой. А это процедура небыстрая, так что проще сбежать — светская власть все равно не считает это правонарушением.
Несколько сотрудников правоохранительных органов отмечают, что сегодня в Российской Федерации сбежавшими из монастырей числятся от 300 до 400 мужчин и женщин. Полиция такие заявления формально не принимает — побег из монастыря не считается уголовно наказуемым деянием, но таких людей нужно искать и наказывать, чтобы другим неповадно было.
Этим занимаются сотрудники службы безопасности РПЦ. Правда, официально такой организации не существует. В структуре Церкви было лишь одно частное охранное предприятие «Софрино», но в июне 2017 года оно прекратило работу и сдало все оружие в лицензионно-разрешительную систему Росгвардии.
Есть еще православный банк «Пересвет». Вернее, он был православным, пока РПЦ не вышла из числа его учредителей. Однако именно там работает одна из самых серьезных в России служб безопасности. В октябре 2017 года ее возглавил Олег Феоктистов — бывший генерал ФСБ, автор оперативной комбинации, завершившейся тюремным сроком для министра экономического развития Алексея Улюкаева.
Сотрудников службы безопасности «Пересвета» видели, как минимум в двух связанных с РПЦ местах преступлений, причем на одном из них, как позже напишет в объяснительной записке оперативник полиции, они занимались «фиксацией следовых объектов с использованием криминалистической техники». Той объяснительной так и не дали ход, а само преступление осталось нераскрытым. Речь об убийстве священника на пороге Никольского монастыря в Переславле-Залесском. Того самого монастыря, настоятелем которого является архимандрит Димитрий — духовник матушки Людмилы из злополучного села Мосейцево.
Служба безопасности РПЦ активно ведет и оперативно-розыскную работу — то есть осуществляет негласный сбор информации о людях, в том числе с использованием технических средств.
Например, по словам следователей, устанавливает номера телефонов, с которых девочки из Мосейцево выходили в интернет. Ведь мало кто умеет, увидев профиль во «ВКонтакте», быстро выяснить, с какого номера телефона человек был в сети, и вычислить его местонахождение. Кто-то из окружения мосейцевских матушек это сделал в считаные секунды. И некая Матрона Ярославская уже через несколько минут после обнаружения профилей девочек знала не только номера их мобильных, но и адрес недавно созданной электронной почты. Личность самой Матроны при этом установить так и не удалось.
Та же судьба постигла и нескольких писавших на околоцерковные темы журналистов: они внезапно узнавали, что содержание их личных писем становилось известно высшим церковным иерархам.
Иными словами, служба безопасности РПЦ формально не существует, но на деле активно работает. Во всяком случае, в декабре 2017 года, уже после вынесения приговора матушкам из Мосейцево, некто хотел выяснить судьбу их приемных детей. К тому времени им поменяли абсолютно все документы, но в органах ЗАГС Ярославской области пытались получить список выданных свидетельств о рождении, а в дирекцию детского приюта поступил запрос якобы от юридического бюро с требованием предоставить личные дела девочек. А еще кто-то искал и вскрывал их электронные почтовые ящики, причем делал это весьма профессионально.
Можно долго спорить, есть ли внутри РПЦ специальное подразделение монахов-хакеров, но десятки священников, с которыми я беседовал, говорили одно: митрополиты дословно знали содержание их электронной почты и переписки в закрытых группах социальных сетей. И, несмотря на девиз «интернет — греховен», последователи церкви активно пользуются Всемирной паутиной. Особенно когда кого-то надо найти.
О том, что князья РПЦ имели звания КГБ СССР и партийные билеты, слухов ходило множество. Утверждать этого нельзя — многие священники в 1980-егоды были настроены весьма оппозиционно и даже оппортунистически. Но и абсолютной ложью считать это тоже нельзя.
Во всяком случае, в 2015 году в структурах территориальных управлений ФСБ действовали специальные религиозные отделы, которые по сути выполняли роль третейских судей, особенно в тот момент, когда конфликты приобретали резонанс. В Мосейцево, например, именно сотрудники ФСБ заверили оперативников уголовного розыска, что препятствий в расследовании уголовного дела им чинить никто не будет, но копать в сторону не надо. В Боголюбово офицеры профильных подразделений ФСБ тоже сглаживали острые углы. При этом именно ФСБ в Москве препятствует принятию изменений в законы, которые сделали бы бюджет религиозных организаций прозрачным.
Западные исследователи отмечают, что деньги на оплату разведывательной информации, особенно политической, поступают в иностранные государства именно по церковным каналам. Но в нашей стране эти данные, даже в переводных статьях, не появляются. И не потому, что кто-то формально запрещает, — действует внутренняя цензура. В редких случаях — авторитет редактора. Не секрет, что и помощь соотечественникам часто оказывают именно православные приходы.
На эту тему:
